Космический патруль [=Космический кадет] - Страница 45

Дом был отремонтирован и покрашен, куплена новая мебель. Мать, разумеется, ожидала хвалебных слов в ее адрес, и Мэтт не поскупился на них, но перемены ему не понравились. Дом стал не таким, как раньше. К тому же комнаты казались меньше. Он решил, что такое впечатление было результатом перемен в доме — не могло же здание уменьшиться в размерах!

Комната, в которой раньше жил Мэтт, была заполнена теперь вещами Билли, хотя младшего брата временно перевели обратно в его старую комнату, ставшую после отъезда Мэтта комнатой отдыха. Новое распределение помещений было разумным, но вызывало раздражение у Мэтта.

Раздумывая над этим, Мэтт пришел к выводу, что перемены в доме не имеют никакого отношения к его решению остаться на Патрульной Службе. Нет, разумеется, не имеют! То же самое можно сказать и про замечания отца, касающиеся походки Мэтта, хотя они и были для него неприятными…

Отец и Мэтт находились в гостиной пред обедом, и Мэтт ходил взад и вперед, оживленно, и как ему самому казалось, интересно рассказывая о своем первом самостоятельном полете. Отец воспользовался моментом, когда Мэтт замолчал, и сказал: «Ну-ка, остановись, сынок.»

— Что? — не понял Мэтт.

— Ты сутулишься и как будто хромаешь. У тебя все еще болит нога?

— Нет, с ногой все в порядке.

— Тогда распрямись и расправь плечи. У тебя должен быть гордый вид. Неужели в Академии не обращают внимание на вашу походку?

— А что такого с моей походкой? Билли вошел в гостиную как раз в тот момент, когда отец поднял этот вопрос.

— Смотри, Мэтти, — вмешался он, — ты ходишь вот так. — Билли пригнулся и начал ходить по комнате, намеренно искажая грациозную и небрежную походку космонавта. В исполнении младшего брата походка Мэтта напоминала движения шимпанзе.

— Ты ходишь вот так.

— Да не валяй ты дурака!

— Точно, ты просто не замечаешь этого.

— Билл, — сурово заметил отец, — пойди умойся перед обедом. И не смей больше так разговаривать со старшим братом! Иди! — Когда Билли вышел из гостиной, отец повернулся к Мэтту и сказал извиняющимся голосом:

— Я думал, что мы говорим с глазу на глаз, Мэтт. Твоя походка совсем на такая уж карикатурная, как изображает ее Билли, хотя она достаточно неуклюжая.

— Но… послушай, папа, я хожу, как и все остальные космонавты. Мы просто привыкли двигаться в состоянии невесомости, когда передвигаешься пригнувшись, день за днем, готовясь в любой момент оттолкнуться от переборки или схватиться за скобу. Так что вернувшись в мир, где царит сила тяжести, мы все-таки двигаемся так, как привыкли в космосе. Мы называем такую походку «кошачьи лапы».

— Пожалуй, невесомость действительно может оказать такое влияние на человека, — произнес отец, подумав. — А ты не считаешь, что было бы неплохо ежедневно практиковаться в обычной ходьбе, просто чтобы не терять форму?

— При свободном падении? Но… — Мэтт замолк, видя, что объяснить состояние невесомости человеку, никогда не бывавшему в космосе, невозможно.

— Ладно, папа. Не обращай на это внимания. Пошли обедать.

Как всегда, пришлось присутствовать на торжественных обедах, организованных дядями и тетями Мэтта. Каждый раз его просили рассказать про Академию, о том, как чувствует себя человек, оказавшись в космическом пространстве. Но по какой-то странной причине создавалось впечатление, что их не слишком интересовали ответы Мэтта. Взять, например, двоюродную бабушку Дору.

Бабушка Дора была семейным матриархом. Раньше она вела очень активную жизнь, занималась благотворительностью и делами церкви, но вот уже три года оказалась прикованной к кровати. Мэтт навестил ее, потому что семья очень хотела этого.

— Она часто жалуется, что ты ей не пишешь, Мэтт, и поэтому…

— Мама, послушай, у меня нет времени писать письма, ты хорошо это знаешь!

— Да-да, знаю. Но она так гордится тобой, Мэтт. Она хочет задать тебе тысячу вопросов. Обязательно надень форму — ей это понравится.

Бабушка Дора не задала Мэтту тысячу вопросов всего лишь один. Она спросила, почему Мэтт так долго не навещал ее? После этого ему пришлось выслушать в мельчайших подробностях информацию о недостатках нового пастора, матримониальных планах нескольких отдаленных родственниц, состоянии здоровья более пожилых, о большинстве которых он даже не подозревал.

Когда, наконец, ему удалось унести ноги, сославшись на давно намеченную встречу, у Мэтта кружилась голова.

Да, не исключено, что именно визит к бабушке Доре убедил его, что не стоит уходить из Патрульной Службы и возвращаться в Де-Мойн. Это, а не Марианна.

Марианна была той девушкой, которой он дал обещание регулярно писать, и он исполнил свое обещание. Более того, он писал ей чаще, чем она ему. Мэтт заранее сообщил ей, что приезжает в отпуск, и Марианна организовала в честь этого события пикник, который прошел очень весело. Мэтт встретился со старыми друзьями и с удовольствием отметил, что на него смотрят с уважением, как на героя. Среди гостей оказался молодой человек, года на три или четыре старше Мэтта, который пришел без спутницы. Не сразу Мэтт понял, что Марианна и этот молодой человек строят кое-какие планы на будущее.

Впрочем, это ничуть не взволновало его. Марианна была девушкой, так и не научившейся отличать звезду от планеты. Раньше Мэтт как-то не замечал этого, но когда они встретились с глазу на глаз, ему стал очевидным и это, и много другое. К тому же Марианна назвала его курсантскую форму «прелестной».

После встречи с Марианной он начал понимать, почему большинство офицеров Патрульной Службы не женятся до выхода в отставку — лет до тридцати пяти. Настенные часы показывали, что до отлета осталось полчаса. Мэтт начал беспокоиться о своих друзьях. «Уж не повлияла ли бесшабашность Текса и на них?» — подумал он. Не хватало еще опоздать с возвращением из отпуска! И тут он заметил всю тройку, когда она пробиралась через толпу. Мэтт схватил свой рюкзак и пошел к ним.